«…Это часть города, но чтобы попасть от них в город, надо сорок минут идти пешком, потом долго ждать автобуса… Если нет пробок, то можно доехать часа за полтора… Связь с внешним миром очень сложна. Ехать в город нереально. Любые занятия, куда мы могли бы их записать – они точно не в этом лесу. Надо организовать транспорт, с самого начала это не звучало реалистично. Так-то у них все есть, они все вместе ходят в школу, к ним часто приезжают, их куда-то возят, при нас они ездили на спартакиаду. Как я уже рассказывала, там рядом поселок Селекционной станции, их возит туда в школу автобус по программе «Автобус для сельской школы». Школа, как можно судить по рассказам, хорошая. Например, они ставили спектакль по сказаниям народов России, и в классе, которому достались чукотские легенды, использовали маски, которые мы делали в прошлый раз. Живые люди были с лицами, а духи в масках…»
«…Люди там живут некоторые еще с конца февраля 2022, донецкие. Часть людей уехала домой на Родину. Летом было больше, зимой чуть меньше, но появились новенькие две семьи, сейчас народу стало еще чуть меньше. Зимой у нас было 15 человек, а сейчас летом 12 – двое уехали, а один не приходил к нам, потому что у них в семье случилось несчастье… А Витя Маленький, который был звездой прошлого сезона, в этот раз почти не участвовал, потому что волонтеры без бисера – это не то…»
«…У меня сложилось ощущение, что ситуация стабилизировалась, насколько это возможно. Им не нужно, чтобы кто-то их развлекал или подталкивал. Как будто раньше это было нужно больше. Мы не сильно даже поменяли то, что у них было. Они сами себя развлекают, друг с другом дружат. Может быть, в этом есть эффект тимбилдинга: они были вместе все с нами. Может быть, мы отвлекли от негативных событий».
«…Почему они остаются в ПВР? Они почти все получили российские паспорта, ждут возвращения, но Донецк по-прежнему обстреливают. Зимой все ждали, что возьмут Авдеевку, но ее так и не взяли. Когда в январе мы говорили, что приедем весной или летом, они говорили: что вы, мы вернемся домой, сколько можно. Но Донецк - беспокойное место. Там есть квартира, но больше-то там ничего нет.
Или вот семья, в которой много детей - они просто не могут снять жилье. Детей трое, а всего 7 человек, какое это должно быть съемное жилье? Есть семья, где пятеро детей, им даже готовы дать субсидию, но не могут найти подходящее жилье. Остались в основном семьи, где много детей, или семьи дисфункицональны… Дети пытались оградить нас от этих неприятностей.
Это ситуация, в которой дети в какой-то степени заложники. Одного мальчика бабушка уже традиционно не пустила с нами общаться. Это мальчик, у которого очень красивые глаза.
Или женщина просто ждет мужа – у нее маленький ребенок, и куда она поедет без мужа? В прошлом году это был ребенок около года с очень разболтанной нервной системой. Наложилась проблема на проблему: перемещённость, плюс различного рода сложности. Сейчас девочке уже два, и её прямо не узнать».
«…Люди там живут некоторые еще с конца февраля 2022, донецкие. Часть людей уехала домой на Родину. Летом было больше, зимой чуть меньше, но появились новенькие две семьи, сейчас народу стало еще чуть меньше. Зимой у нас было 15 человек, а сейчас летом 12 – двое уехали, а один не приходил к нам, потому что у них в семье случилось несчастье… А Витя Маленький, который был звездой прошлого сезона, в этот раз почти не участвовал, потому что волонтеры без бисера – это не то…»
«…У меня сложилось ощущение, что ситуация стабилизировалась, насколько это возможно. Им не нужно, чтобы кто-то их развлекал или подталкивал. Как будто раньше это было нужно больше. Мы не сильно даже поменяли то, что у них было. Они сами себя развлекают, друг с другом дружат. Может быть, в этом есть эффект тимбилдинга: они были вместе все с нами. Может быть, мы отвлекли от негативных событий».
«…Почему они остаются в ПВР? Они почти все получили российские паспорта, ждут возвращения, но Донецк по-прежнему обстреливают. Зимой все ждали, что возьмут Авдеевку, но ее так и не взяли. Когда в январе мы говорили, что приедем весной или летом, они говорили: что вы, мы вернемся домой, сколько можно. Но Донецк - беспокойное место. Там есть квартира, но больше-то там ничего нет.
Или вот семья, в которой много детей - они просто не могут снять жилье. Детей трое, а всего 7 человек, какое это должно быть съемное жилье? Есть семья, где пятеро детей, им даже готовы дать субсидию, но не могут найти подходящее жилье. Остались в основном семьи, где много детей, или семьи дисфункицональны… Дети пытались оградить нас от этих неприятностей.
Это ситуация, в которой дети в какой-то степени заложники. Одного мальчика бабушка уже традиционно не пустила с нами общаться. Это мальчик, у которого очень красивые глаза.
Или женщина просто ждет мужа – у нее маленький ребенок, и куда она поедет без мужа? В прошлом году это был ребенок около года с очень разболтанной нервной системой. Наложилась проблема на проблему: перемещённость, плюс различного рода сложности. Сейчас девочке уже два, и её прямо не узнать».
«Хотя мы думали о новых задачах, по большому счету не получилось отличить эту смену от предыдущих. Поездка была продолжающей по отношению к тому, что мы делали зимой. Мы тогда делали маски, тогда же я привезла палаточные стойки, крокодила, автобус… Простыня, настольная лампа, - и получился театр теней. Мы «играли в актерство», - это была такая активность между делом. Это было неплохо, вызвало энтузиазм. И в этот раз я решила, что я приеду, привезу Чуковского, и мы будем ставить «Тараканище». Я посчитала, что надо сделать 42 фигурки. Планировала, как всё можно сделать, как можно вылезать из-за сцены, как кто-то будет трубить: "Сычи-трубачи трубят"… Но нет! Ребята из команды сказали: «мы должны реализовывать горизонтальный проект». И началось…»
«Олоф сказал, что всё это не то, и я тоже считаю, что Маша не верит в детей».
«Я верю! Один из счастливейших моментов этой поездки был, когда выяснилось, что на этот спектакль нужны билеты, и все сидели и и рисовали "правильные" билеты! Просто я-то мечтала, что они скажут «Давай я буду трубить!»
«А мы с Олофом верим в детей больше. Мы подумали – они что, не придумают историю, которую они хотят поставить? И ребята придумали очень быстро. Никому неинтересно ставить чужую историю».
«Я думала, что мы все будем горизонтальны по отношению к творчеству великого Чуковского… Мне было интересно, чтобы они попробовали себя в организации. Но Олоф что-то завернул про демократическое мышление... Другое дело, что у нас оказался восьмилетний человек, который сам себе вертикаль. Глеб – автор сказки про Злой цирк»
«Олоф сказал, что всё это не то, и я тоже считаю, что Маша не верит в детей».
«Я верю! Один из счастливейших моментов этой поездки был, когда выяснилось, что на этот спектакль нужны билеты, и все сидели и и рисовали "правильные" билеты! Просто я-то мечтала, что они скажут «Давай я буду трубить!»
«А мы с Олофом верим в детей больше. Мы подумали – они что, не придумают историю, которую они хотят поставить? И ребята придумали очень быстро. Никому неинтересно ставить чужую историю».
«Я думала, что мы все будем горизонтальны по отношению к творчеству великого Чуковского… Мне было интересно, чтобы они попробовали себя в организации. Но Олоф что-то завернул про демократическое мышление... Другое дело, что у нас оказался восьмилетний человек, который сам себе вертикаль. Глеб – автор сказки про Злой цирк»
«Даже хороший учитель ориентирован на успех проекта. А Свободная птица никому не подотчетна, мы можем провалить всё на свете, у нас ничего может не получиться, и никто нам за это не сделает больно. Пусть они вбегают и выбегают! Пусть люди пробуют - ты можешь сам придумывать и организовывать!
«Я себе ставила задачу, чтобы у детей возник опыт, что можно сорганизоваться и сделать что-то помимо беготни. Не беготня, а что? И при этом делаем вместе. Придумываем и сотрудничаем – двойной опыт. Если только научиться, в театр можно играть сколько угодно. И это очень дешево.
…Что люди знают совершенно точно? Знают про фигурки, дальше - меньше, ближе – больше. Что надо порепетировать. Все понимали, что можно сделать лучше. Ну ничего, в следующий раз мы попытаемся сделать лучше – таков план».
«…Спектакль получился короткий, 6-10 минут. Когда сочиняли пьесу, сюжет ветвился по-борхесовски. В город приехал цирк шапито. Нет, жил был цирк! Нет, не так, жил-был мальчик, а в город приехал цирк. Выстроилась длинная очередь. Мальчик очень хотел попасть в цирк. А все дети – мальчики, которые входят в цирк, - становятся картонными фигурами, в которые их превращает злой клоун, и они попадают в черную пещеру, которая соединена с нашим миром через портал…
Но встал вопрос - как мы сделаем мальчика картонным, если он уже и так картонный? Тогда в цирке появились животные. Но остался злой клоун. Появилась тема, что в цирке над животными могут издеваться, их могут бить. Спектакль в результате очень страшный. Там такой кошмарный хлыст сделали! К счастью, у мальчика был знакомый медведь, и они смогли открыть портал, и все сбежали туда из цирка, и клоуна тоже утащили с собой. А в этом портале были летучие мыши. Они подумали, что можно к ним обратиться за помощью…»
«Я себе ставила задачу, чтобы у детей возник опыт, что можно сорганизоваться и сделать что-то помимо беготни. Не беготня, а что? И при этом делаем вместе. Придумываем и сотрудничаем – двойной опыт. Если только научиться, в театр можно играть сколько угодно. И это очень дешево.
…Что люди знают совершенно точно? Знают про фигурки, дальше - меньше, ближе – больше. Что надо порепетировать. Все понимали, что можно сделать лучше. Ну ничего, в следующий раз мы попытаемся сделать лучше – таков план».
«…Спектакль получился короткий, 6-10 минут. Когда сочиняли пьесу, сюжет ветвился по-борхесовски. В город приехал цирк шапито. Нет, жил был цирк! Нет, не так, жил-был мальчик, а в город приехал цирк. Выстроилась длинная очередь. Мальчик очень хотел попасть в цирк. А все дети – мальчики, которые входят в цирк, - становятся картонными фигурами, в которые их превращает злой клоун, и они попадают в черную пещеру, которая соединена с нашим миром через портал…
Но встал вопрос - как мы сделаем мальчика картонным, если он уже и так картонный? Тогда в цирке появились животные. Но остался злой клоун. Появилась тема, что в цирке над животными могут издеваться, их могут бить. Спектакль в результате очень страшный. Там такой кошмарный хлыст сделали! К счастью, у мальчика был знакомый медведь, и они смогли открыть портал, и все сбежали туда из цирка, и клоуна тоже утащили с собой. А в этом портале были летучие мыши. Они подумали, что можно к ним обратиться за помощью…»
«А я думала, что сюжет другой! В итоге мы разошлись во время спектакля, говорили разное, я вообще не понимала, что происходит!»
«То, что вы были закадровыми голосами – это тоже хорошо, они увидели, как это делается, и теперь смогут сделать это сами».
«Дети очень настаивали, что в настоящем театре надо сказать, чтобы все выключили мобильные телефоны. Но мы им говорим: если все выключат мобильные телефоны, кто вас сфотографирует? И один мальчик говорит: «Я сейчас напишу правильный текст». Оказалось, что он пишет вот этот первый текст: что надо выключить звук».
«С билетами это мы у Алексея подсмотрели. Все было серьезно, пришло много взрослых. Один папа даже храпел, потому что выключили свет».
«В общем, я перестала задумывать задумки. Уно уже всем надоел. Карандаши поделили между собой. Блестяшками мазались в первый день. А вот хотели попробовать театр – и попробовали театр. Моя идея реализовалась, но - в общем смысле».
«То, что вы были закадровыми голосами – это тоже хорошо, они увидели, как это делается, и теперь смогут сделать это сами».
«Дети очень настаивали, что в настоящем театре надо сказать, чтобы все выключили мобильные телефоны. Но мы им говорим: если все выключат мобильные телефоны, кто вас сфотографирует? И один мальчик говорит: «Я сейчас напишу правильный текст». Оказалось, что он пишет вот этот первый текст: что надо выключить звук».
«С билетами это мы у Алексея подсмотрели. Все было серьезно, пришло много взрослых. Один папа даже храпел, потому что выключили свет».
«В общем, я перестала задумывать задумки. Уно уже всем надоел. Карандаши поделили между собой. Блестяшками мазались в первый день. А вот хотели попробовать театр – и попробовали театр. Моя идея реализовалась, но - в общем смысле».
«У меня возникло впечатление, что можно будет съездить еще раз, в 20-х числах августа. Но нужно наметить день приезда, с открытой датой отъезда. Дело в том, что в этот раз я договаривалась с администрацией, с директором. Но на второй день была не она, а другая женщина, которая нас не любила еще в прошлом году. Мы ей нужны были только для того, чтобы я показала детям огнетушители».
«Да-да, она пустила нас в клуб, я показала детям огнетушители, она это сфотографировала, для отчета. А что, дети меня научили, что там надо дернуть. Мы коллективно в этом разобрались, почему порошок затушит пламя. Аня потрясла всех сообщением, что можно пальцами затушить огонь.
«Кстати, этот огнетушитель лежал в соседней комнате под замком».
«Но нам сказали, что мы можем быть только до 18. А мой план был такой: первый день режем из картона, планируем, плюс развлекаемся всякими играми, например шахматы с Олофом. Но нам не дали шахматы, потому что там потеряли одну фигурку. И мы придумывали истории… А второй и третий день, из-за того что нам не дали помещения, пришлось скомкать – мы играли спектакль сразу на второй день. Зато на третий день мы поиграли в пинг-понг, много играли, бегали. А потом мы стали лепить из пластилина город. Витя подошел ко мне и сказал, что мы плохо выполняем свои обязанности, потому что не обеспечивали его бисером. А Данил сказал, что с масками было поинтереснее… Да, получается надо просто не брать обратных билетов».
«Да-да, она пустила нас в клуб, я показала детям огнетушители, она это сфотографировала, для отчета. А что, дети меня научили, что там надо дернуть. Мы коллективно в этом разобрались, почему порошок затушит пламя. Аня потрясла всех сообщением, что можно пальцами затушить огонь.
«Кстати, этот огнетушитель лежал в соседней комнате под замком».
«Но нам сказали, что мы можем быть только до 18. А мой план был такой: первый день режем из картона, планируем, плюс развлекаемся всякими играми, например шахматы с Олофом. Но нам не дали шахматы, потому что там потеряли одну фигурку. И мы придумывали истории… А второй и третий день, из-за того что нам не дали помещения, пришлось скомкать – мы играли спектакль сразу на второй день. Зато на третий день мы поиграли в пинг-понг, много играли, бегали. А потом мы стали лепить из пластилина город. Витя подошел ко мне и сказал, что мы плохо выполняем свои обязанности, потому что не обеспечивали его бисером. А Данил сказал, что с масками было поинтереснее… Да, получается надо просто не брать обратных билетов».
«К ним вообще ездят люди кроме нас, возят куда-то, но это немного другое… Например, у них было мероприятие в первой половине дня – спартакиада, был очень положительный эффект, это было организовано департаментом образования, им выдали банданы разных цветов. Дети стали рассказывать, что выиграл тот, кто жульничал, много обсуждали эту поездку… Их приезжают веселить. Но тот, кто приезжает веселить, он не представляется, и имена мальчиков и девочек тоже не важны… Думаю, нам не надо им подарков дарить, ну может быть что-то для творчества».
«Я за всеми сменами слежу, и я вижу, что если отдаешь какой-то инвентарь или что-то для творчества, это все быстро продалбывается, потому что это общее. Это не пропадало, если появлялся жесткий лидер, но это тоже не очень хорошо… В первых сменах сумка – это был один из первых предметов, которые принадлежал лично им, а сейчас вроде бы это уже не так нужно».
«Отличие нас и других приезжающих – в том, что они приехали, сделали задуманное и уехали. А наши отношения продолжаются, это продолженная история…
…Опыт деятельности – это всегда хорошо. Обычно дети много чего начинают, но бросают, тем не менее все ужасно этим увлечены. Не доделывают до конца, но почему-то это очень важно. При этом именно в этих попытках и происходит какой-то качественный переход – не умела – научилась, или хотя бы попробовала. Или не умела писать стихи, и не научилась, но написала стихотворение тайно в тайной тетради. Это каким-то образом очень влияет на жизнь. Как это работает – это тайна… Хорошо жить в семье, где дедушка в тетради в школе тайно написал роман. Но может быть и так, что предел творческой реализации – это игра в казаки-разбойники, кстати, тоже ничем не оканчивающаяся. Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся».
«Наш мир создается не необходимостями, а излишеством. Мы там появляемся в качестве чего-то необязательного, но важного. Если бы мы даже ни разу туда не приехали, никто бы не помер. Я бы не сказала, что наша деятельность судьбоносна. Но раз у нас есть чуточку ресурса, почему бы его не использовать?»
«Если люди приезжают и делают задуманное, то дети все равно пассивно сидят. А мы создаем дополнительную точку опоры, для того чтобы выпрыгнуть».
«У них и так уже все хорошо. Они все были друг с другом знакомы. Они стали как семья, братья и сестры. Они близко, знают, что происходит. Но мне показалось, что интеллектуальных интервенций там все же недостаёт».
«Я за всеми сменами слежу, и я вижу, что если отдаешь какой-то инвентарь или что-то для творчества, это все быстро продалбывается, потому что это общее. Это не пропадало, если появлялся жесткий лидер, но это тоже не очень хорошо… В первых сменах сумка – это был один из первых предметов, которые принадлежал лично им, а сейчас вроде бы это уже не так нужно».
«Отличие нас и других приезжающих – в том, что они приехали, сделали задуманное и уехали. А наши отношения продолжаются, это продолженная история…
…Опыт деятельности – это всегда хорошо. Обычно дети много чего начинают, но бросают, тем не менее все ужасно этим увлечены. Не доделывают до конца, но почему-то это очень важно. При этом именно в этих попытках и происходит какой-то качественный переход – не умела – научилась, или хотя бы попробовала. Или не умела писать стихи, и не научилась, но написала стихотворение тайно в тайной тетради. Это каким-то образом очень влияет на жизнь. Как это работает – это тайна… Хорошо жить в семье, где дедушка в тетради в школе тайно написал роман. Но может быть и так, что предел творческой реализации – это игра в казаки-разбойники, кстати, тоже ничем не оканчивающаяся. Нам не дано предугадать, как наше слово отзовётся».
«Наш мир создается не необходимостями, а излишеством. Мы там появляемся в качестве чего-то необязательного, но важного. Если бы мы даже ни разу туда не приехали, никто бы не помер. Я бы не сказала, что наша деятельность судьбоносна. Но раз у нас есть чуточку ресурса, почему бы его не использовать?»
«Если люди приезжают и делают задуманное, то дети все равно пассивно сидят. А мы создаем дополнительную точку опоры, для того чтобы выпрыгнуть».
«У них и так уже все хорошо. Они все были друг с другом знакомы. Они стали как семья, братья и сестры. Они близко, знают, что происходит. Но мне показалось, что интеллектуальных интервенций там все же недостаёт».
«Мне невероятно повезло с командой. Если бы была одна я, ни о какой горизонтальности речи бы быть не могло. Там где я, там или сила или бессилие, а в бессилии я себя не люблю. А вот с командой - это да! Благодаря их поведению и замечательным личностным свойствам они действительно не давят на детей, воспринимаются не как начальство. И это очень удачно, и это залог того, чтобы все начали наперебой говорить и что-то делать».
«Сейчас мне кажется, что главное, что места разных ПВР стали сильно друг от друга отличаться. Где они расположены, что там рядом, насколько адекватно руководство? Есть ПВР, где не надо проводить смены. А есть такие места, где прямо понятно, какую надо делать работу».
«Мне ещё хочется сказать про один эпизод. В инструкциях о том, как легко сделать театр теней, предлагают натянуть простыню на швабрах. Но не тащить же швабру в Нижний Новгород! И я взяла палаточные стойки. И вот тут было крутое - это когда все, выстроившись в очередь, раз за разом складывали и раскладывали эти стойки. А одна девочка даже сымитировала их из палочек для суши».
«А второе самое крутое - про защиту личных границ. Там есть кошка. Эта кошка принадлежит кому-то. Все зовут ее Дымка. Но ее настоящее имя знает только хозяин!»
«Я могу сказать, какая я молодец, потому что в прошлой смене я уезжала с грустными впечатлениями, что у меня было мало контакта. А в этот раз я молодец, со мной даже была очередь на игру в теннис».
«А мне очень понравилось что произошло, когда я приехала раньше всех. Я хотела позвонить одной девочке, но она была недоступна. И вот я захожу в ПВР, а он пустой, что делать? И вдруг я вижу детей, они бегут ко мне и кричат ААА! Это был момент, когда я поняла, что не зря приехала».
«Сейчас мне кажется, что главное, что места разных ПВР стали сильно друг от друга отличаться. Где они расположены, что там рядом, насколько адекватно руководство? Есть ПВР, где не надо проводить смены. А есть такие места, где прямо понятно, какую надо делать работу».
«Мне ещё хочется сказать про один эпизод. В инструкциях о том, как легко сделать театр теней, предлагают натянуть простыню на швабрах. Но не тащить же швабру в Нижний Новгород! И я взяла палаточные стойки. И вот тут было крутое - это когда все, выстроившись в очередь, раз за разом складывали и раскладывали эти стойки. А одна девочка даже сымитировала их из палочек для суши».
«А второе самое крутое - про защиту личных границ. Там есть кошка. Эта кошка принадлежит кому-то. Все зовут ее Дымка. Но ее настоящее имя знает только хозяин!»
«Я могу сказать, какая я молодец, потому что в прошлой смене я уезжала с грустными впечатлениями, что у меня было мало контакта. А в этот раз я молодец, со мной даже была очередь на игру в теннис».
«А мне очень понравилось что произошло, когда я приехала раньше всех. Я хотела позвонить одной девочке, но она была недоступна. И вот я захожу в ПВР, а он пустой, что делать? И вдруг я вижу детей, они бегут ко мне и кричат ААА! Это был момент, когда я поняла, что не зря приехала».
