Подробности в интервью команды Ани Боклер.
Мы стараемся не рассказывать личных историй и не публиковать личных фото участников лагерей для защиты персональных данных. Зато мы приводим фрагменты рассказа команды в виде прямой речи, которая создает эффект присутствия и позволяет хотя бы немного почувствовать, что мы делаем, и как наши планы и концепции сталкиваются с реальностью, которую никто из нас раньше даже не представлял.
Площадка и команда
«В команде нас было трое постоянных участников, и был четвертый человек – двое приехали по половине смены.
Это гостиница, и за ней через дорогу двор, и если еще чуть-чуть пройти, то там городской сад, там было много тенечка и было здорово заниматься спортом.
У нас никто из родителей не был против, что дети ходят с нами. Мы ходили на биологические прогулки, был квест в лесу рядом с лагерем. Ездили в собачий приют.
В этой гостинице еще живут люди, но на других этажах. Нам отвели второй этаж, правда там не было электричества и работающих розеток.
Есть директор ПВР, который не связан с гостиницей, периодически кидает в чат предложения о разных гос экскурсиях, но физически он кажется не там».
Дети и взрослые
«Со взрослыми там человек 40. Они иногда семьями гуляют, кто-то приехал родственники. Но мне не показалось, что люди воспринимают себя как один социум. Хотя есть например совместные танцы, они не оставались читать книжку после свечки, что-то там происходит общее».
«В основном они из Мариуполя и пригородов. За смену несколько человек уехали в Мариуполь, и после несколько собирались. Но в большинстве все пошли в школу в Твери и остаются на неопределенный срок».
«Мы сразу прошли на этаж, и так как это маленькое пространство, многие дети и родители тусили уже в лобби. Мы представились и сказали, что будем проводить лагерь».
«Мы встретились с родителями, это была важная и сильная часть. Рассказали о себе, спросили их мнение по разным вопросам. Первые разы они сами отправляли детей. Мы спросили: «Как вы думаете, может надо поделать что-то по школьной программе, надо ли съездить в приют» и т.д., хотелось их вовлечь. Во время встречи они молчали, а потом лично подходили и давали обратную связь».
«Участников было максимум 13-14, на занятия все время ходили 10-11 человек. Сложился постоянный костяк тех, кто приходил и участвовал. На самую первую встречу пришли два 17-летних мальчика, но больше они не приходили. А так приходили практически все. Участвовали в лагере два 3х летних мальчика. Основная группа был 8-12 лет».
«Этот лагерь и мой прошлый радикально отличалось по составу детей. Здесь была девочка со специальными потребностями, которая выделялась этим, требовала особого вовлечения. Там она бы никак не выделялась, там в принципе были дети менее готовые к совместной работе, к коммуникации. Ну и конечно возраст играл определенную роль – там все были младше.
Отчего это зависит, очень сложно сказать в целом. Можно предположить, что там большинство ждали, что они вот-вот уедут, были в стрессовых условиях. Эти остались в Твери в школе, все в стабильных обстоятельствах. Почти у всех есть папы. Да, постарше дети, ну и случайность, что здесь собрались дети более открытые, более нацеленные».
«Запрос они формулировали как просьбу приезжать в гости и проводить время вместе. Без этих смен дети сидят в своих комнатах без живого социума, общения. Это очень печально. Родители говорили, что детям надо развеяться и абстрагироваться от телефонов».
«Из очевидных минусов: родители без поддержки спиваются до такой степени, когда детей изымают из семьи».
«Ещё, я сейчас поняла, что был большой запрос на соприкосновение со взрослой жизнью/отдачу другим. При волонтерстве в приюте ни один человек не пожаловался на трудные условия, многие рассуждали - вот ещё несколько лет, и я смогу устроиться сюда волонтёром».
Что делали
«Были планы на совместные мероприятия с другой сменой в Твери, но по факту этого не получилось: у нас все были максимально за движуху, даже за поездки. А там родители не хотели, чтобы они покидали территорию».
«Это получился лагерь - лагерь! Были люди, которые участвовали постоянно, от начала до конца. Образовательные процессы, фановые процессы делались с одними и теми же людьми. Получился настоящий тимбилдинг».
«В начале была не шляпа, а игра по станциям – дети делали в блокнотиках свои паспорта, они писали там впечатления, им очень нравилось. 3-4 девочки показывали, что они там написали».
«Одна из станций была оформление своего паспорта – мы поговорили про значение своего имени, про фиксацию каких-то моментов. Мы назвали это «Паспорт свободного человека». В игру это вошло как паспорт, но потом это имело значение дневника. Паспорт заполнялся через имя, жизненные принципы, интересы, личные качества, девиз. Мы обсуждали, что вообще должно быть написано в идеальном документе».
«У нас был вечер профессий, когда можно было по карточке стажера пройти стажировку во многих «компаниях». У нас был высокий уровень вовлечения. Потом дети говорили: теперь хочу стать психологом/ учителем/ менеджером/ поваром. Понятно, что это ситуативно, но всем уже хотелось определиться/попробовать. На кулинарных мастер-классах одинаково классно готовили дети и в 3 и в 11 лет, старшие подхватывали младших».
«Дети делали духи из эфирных масел, но потом эти масла разлились, и им это тоже понравилось».
«Нет, мы не успели делать, я просто давала им понюхать, в итоге они все эти бумажки растащили. Я давала им понюхать один запах, они просили поставить капельки каких-то запахов в блокнотики».
«Была спортивная станция, музыкальная станция. Мы с ними занимались рукоделием, и я проводила один раз биологическую прогулку. Я показала немного травок и что в речке можно ловить что-то кроме рыбок, например насекомых. Берешь обычный дуршлаг, только с нейлоновой сеткой. Там обычно остается то, что живет на этих растениях. Им нравится сам факт, что там ловится что-то, чего ни не знают. Они прыгали в речке, вырывали друг у друга и спрашивали что это у меня поймалось? «Смотрите у него лапки как весла!» Несколько травок я показала практическое применение. Некоторые не знали, что репейник цепляется к одежде».
«Мы пытались делать альтернативные занятия, но они толком не делились и шли основной толпой. Было несколько детей, которых надо было отдельно занимать – один гиперактивный мальчик 5 лет, одна девочка, и малыши. Это был не отдельный кружок, а по сути взрослый, который отвечает за то, чтобы они ничего не разнесли. Там надо было сменять деятельность раз в 10 минут, это была тяжелая задача».
«Кто-то из родителей сказал, что дети начинают учиться пользоваться часами, чтобы увидеть, когда уже пора идти к нам».
«Я ходила с ними на спортивные прогулки, дети сами придумывали игры с мячом, проявляли инициативу, сильно просились на улицу. Много играли и в ПВР, они очень захотели играть в прятки, все были грязные – чумазые, но очень счастливые».
«Рисовали. Я научила их плести расточки, я показала как можно их снимать. Они доделывали их вне занятий».
«Мы с Яной проводили музыкальный джем, дети играли на разных инструментах – укулеле, гитаре, калимбе. Я научила их играть на стаканчиках, потом дети доставали родителей тем, что играли ночью».
«У меня сложилось впечатление, у них был запрос от лагеря на фан-фан. Мы проводили квест, где было много загадок, я выдала загадки не совсем банальные, но достаточно простые, которые обычно заходили детям этого возраста. Было видно, что они совершенно не хотят взаимодействовать с загадками, хотят получить готовые ответы. В последнем квесте тоже были загадки, уже проще, но все равно приходилось подсказывать. Не было запроса на пошевелить мозгами. Погулять, попрыгать, побегать, сшить игрушку – это да».
«Родители озвучивали запрос на русский язык, но у меня не сложилось впечатления, что дети мечтают пойти в школу. На вопросы нравится ли им учиться, несколько человек ответили без энтузиазма».
«Есть запрос на развлекательные активности, так как они сидят в четырех стенах».
«Мы когда приехали, были следы ролевых игр, они там играли. Они постепенно перестали стесняться».
«Было несколько конфликтов, наверное это у них постоянно происходит, ссорятся – мирятся».
«Яна с ними занималась театром, нас выгнали из комнаты, они были очень вдохновлены, поставили нам сценку. Это был явно новый формат взаимодействия, в том числе друг с другом».
«Меня удивила готовность к коллаборациям. Единственное условие, которое мы им спустили – чтобы в спектакле участвовали все. И одна девочка все умела организовать так, чтобы участвовали реально все. Две самых противоборствующих девочки участвовали в одной сцене. У одной из них была грудь –воздушные шары, и вторая их уничтожила. Обычно она была очень взрывная, а тут сказала - ок ничего страшного, у меня еще есть. Они пошли на контакт, в чем-то это было благодаря лагерю».
«У меня есть подозрение, что это цикл вражды – дружбы, потому что утром то одна приходила к нам и говорила, что она не будет с этими ничего делать, то другая. А накануне вечером они спокойно играли в Спящих королев».
«В последний день, когда я была в лагере, мы днем пошли гулять. Там было 5 девочек, и я сидела то с парой, то с одной, то с другой. Кто-то начинал общаться со мной в шутку, а потом они начинали рассказывать о прошлом. Как они познакомились, что было. Были две девочки, которые жили по соседству, но познакомились только в ПВР, они об этом очень эмоционально рассказывали».
«Марьяна с «грудью» предложила в шутку нарисовать девушку в нижнем белье, я ей объясняла анатомию, и она поняла, что рисовать людей не стыдно. Обещала рисовать и скидывать мне работы, я этого очень жду».
Что в итоге
«У нас было немного денег вне бюджета – в прошлом лагере Лена не стала забирать денег за бензин и попросила потратить меня в этом лагере. Мы посмотрели, как все шло. Все дети были очень классные, со своими интересами, каждый в своей сфере. Мы оставили всем адресные подарки по их интересам, кому-то из науки, развивающее, подогнали это под квест.
Оставили понятно спорт инвентарь, все по творчеству. Мячи, ракетки, фрисби».
«На каждой свечке они говорили о как классно, что мы вышли на улицу, что мы погуляли».
«В течение лагеря были такие ватманы, на которые можно было дописывать. Например, тайный друг подарил мне… и все дописывают ответы. Правила лагеря, или какие-то штуки которые хочется предложить. Уезжая, мы оставили лист «Для меня лагерь был….», и я слышала фидбек, что прикольно будет перевернуть этот ватман, и писать что-то новое».
«Я не проявляла такой инициативы, но Саша немного разбомбила ПВРовский чат, в какую библиотеку им надо ходить, в центр современного искусства, и люди сказали да давайте».
«Я им оставила лоскутки, я предложила им выбрать, но они выпросили все. Две девочки мне пишут за советами, как дальше шить».
«Запрос возможно в том, что им действительно было бы кстати немного направление по учебе, по интересам. Для них имел бы большой смысл, если бы им дальше предлагались такие опции, тем более, если первые потребности у них закрыты».
«То, что мы делали, помогает общей адаптации, они начинают меньше бояться людей».
«Я думаю что важно показывать им, что жизнь продолжается».
«Чат, который мы им оставили, скорее мертв, чем жив. Но те девочки, которые сдружились за время лагеря - они будут точно продолжать общение».