Читайте немного рассказов о том, что делалось осенью.
Мы стараемся не рассказывать личных историй и не публиковать личных фото участников лагерей для защиты персональных данных. Зато мы приводим фрагменты рассказа команды в виде прямой речи, которая создает эффект присутствия и позволяет хотя бы немного почувствовать, что мы делаем, и как наши планы и концепции сталкиваются с реальностью, которую никто из нас раньше даже не представлял.
Вера
«Изначально я рассчитывала программу только на лето, а осенью планировала только поддержку. Я не думала, что мы дотянем до зимы. Было ощущение, что ПВР может и не быть. Но настала осень, все продолжилось, и мы поняли, что надо поддерживать не столько в целом ПВР, сколько конкретных детей. Но они учатся, а мы работаем, и ездить регулярно было бы сложно…
Эта помощь менее масштабная, чем мне бы хотелось. У меня такое чувство, что не все, кому помощь нужна, могли это сформулировать. Как эту задачу решать, я не знаю. Это решается в тесном контакте - тогда дети не будут стесняться того, что у них проблемы. Для нас они старались показывать, что у них дела лучше…
Но всем, кто об этом просил, мы помогали. На зиму я планирую точечную поддержку для тех, кому это нужно, и новогодние смены с небольшими подарками. Есть 13 ПВР, в которых, так скажем, ничто не препятствует проведению таких новогодних смен».
« У меня есть мысли сделать что-то более системное, например их возить куда-то. Но у меня такое чувство, что на это не хватит не столько денег, сколько человеческих ресурсов. Люди сейчас столкнулись с необходимостью организовывать свою жизнь, остается меньше ресурсов на волонтерство. Я бы хотела, чтобы мы помогали детям ездить, принимали бы их здесь. Чтобы дети из Павлово могли посмотреть на Нижний, и т.д.»
«Мы за осень тратили остаток летних денег - спонсировали репетиторов, логопедов, работу психологов; деньги пошли на лагерь, на 1 поездку в Москву, вторую удалось организовать Юле. Может быть, мы снова будем делать открытый фандрайзинг. Сейчас смотрим, сколько народу и что будут делать на новогодних сменах».
«Наш Новогодний меседж в том, что мы их не бросили. В большинстве мест так или иначе все наладилось. Детям показать, что мы их не бросили, что мы к ним приехали на праздник, который должен объединять - это признак стабильности».
«Сегодня мы рассказываем впятером, но на самом деле намного больше наших ребят что-то делают в ПВР, ежедневно переписываются с детьми. Я думаю 60-70 человек в той или иной степени участвуют».
«Думаю, нам надо переключаться на точечные потребности конкретных детей, потому что не очень правильно, что мы объединяем их по признаку беженства. Так они не выйдут из ПВР, а наша задача - стараться помочь им выйти, и не целой толпе, а конкретным людям».
Дима
«У нас ПВР в небольшом городе Нижегородской области, в гостинице в центре города. Состав людей с лета немного поменялся, но в целом прежний. Около 60 человек, дети пошли в школу. Их хотели расселить, но столько жилья в городе нет, но они и сами не спешат.
Да, государство помогает оплачивать снятые квартиры, платит арендную плату, а люди за коммуналку. Но гостиница стабильнее. Здесь кормят, привозят, есть свои плюсы, но и минусы».
«Общаются по-разному, есть серьезные люди, я с ними продолжаю общаться, у них есть планы. Папа 6 детей посещает мой марксистский кружок. Мы часто с ним видимся, обмениваемся книжками, встречаемся по выходным. Им просто не могут найти квартиру для такой большой семьи. Государство не может им снять например двухкомнатную квартиру, потому что это не будет соответствовать нормам».
«Есть те, кто старается использовать эту ситуацию в своих интересах. Все по-разному, ну вот такой срез общества».
«Я работаю в пригороде, а они живут в городе. Они хотели пойти в нашу школу, но неудобно добираться. Но иногда приезжают. Я сейчас в школе, вот Богдан сейчас учится по зуму, у него преподаватель из Израиля. Он обратился за помощью с математикой, было обращение по английскому языку - к девочкам, которые работали в ПВР летом, обратился как раз этот папа».
«Создали чат, они писали, обращались. Не только по поводу детей, а в целом за помощью, по поводу вещей и т.д. Обращался на днях мужчина - он пытается переехать в Ростов, там дети, внуки. Оказалось, что МЧС должны заниматься воссоединением семьи, ему помогают переехать. Многим и мед помощь нужна. Кто-то обращался по поводу занятий, но до дела не дошло».
«Тут не только с детьми надо работать, надо просто в индивидуальном порядке решать. Один мужчина уже в возрасте, не знал куда обращаться, телеграма нет, связи нет. Кому-то нужно найти родственников – они могут обратиться в МЧС, но они этого не знают. Люди не до конца интегрированы в российское общество, в реалии».
«На Новый год можно вечер устроить, особенно если смогут приехать те, кто работал с ними летом».
Юля
«Летом у нас было 9 лагерей в Тульской области, и я чувствую вину, что общаюсь только с одним ПВР, в Туле, а с остальными 8 нет. С тульским у меня прочная связь, они знают что я рядом, я контролирую их ход жизни, администратор ПВР меня не исключила из общего чата, я наблюдаю их жизнь – обычная жизнь. Люди разные, характеры разные, уровень образования и воспитания тоже разный. Мы еще летом говорили, что этот ПВР социально более благополучный.
Еще летом была задача их интегрировать, и мне кажется это получилось. Во-первых, они ходят в школу, они учатся в трех разных школах, туда надо добраться. Ребята постарше самостоятельно перемещаются по городу. У них у всех бесплатный проезд в общественном транспорте – у всех, кто живет в ПВР, не только у детей. Мы ходили гулять, и один мальчик отправился в поселок за Тулой.
У меня такое впечатление, что тот мотив, которым мы руководствовались в начале лета, когда Вера придумывала эти лагеря: что им тяжело, что они в изоляции – эта ситуация если не ушла совсем, то она сгладилась. Правда, была вторая волна беженцев, в августе – сентябре. Из этой волны к нам в коллектив влилась только одна девочка».
«Мы сделали родительский чат, я туда отправляю интересую информацию, про поездки, о событиях в Туле и т.д. Сначала писала в общий чат ПВР, но потом поняла, что не могу конкурировать с вопросами стиральных машинок и ужинов. Сейчас в моем чате человек 20 родителей».
«Дети точно скучают по лету, вспоминают всех, кто был, все время спрашивают, когда приедут ребята».
«В Москву мы ездили за осень дважды. Одна поездка была организована по инициативе Нины и Леши, мы поехали общественным транспортом, на электричке. Вера профинансировала эту поездку, это обошлось порядка 30 тысяч. Поехало 15 детей и 4 родителей. Мы приехали в Москву, сначала Саша, Нина, Леша и Ира пошли с ними гулять по городу, а я занималась своими привычными организационными делами – покупала билеты. Они были на Красной площади, был большой восторг от марафона, который мимо пробегал. Потом были на ВДНХ в павильоне Космонавтика.
Моя миссия была детей отвезти – привезти, но она была ужасно трудная. Они ужасно шебутные, раскачали электричку… Туда они ехали идеальные, может быть, в ожидании встречи с Москвой они доехали очень тихо, а вот обратно…
Я сказала, что это первый и последний раз, и ровно через две недели мы опять поехали. На этот раз мы поехали на автобусе, и они раскачали автобус. Я соединила два ПВР, нам дали автобус, поехали 50 человек. Поездки были для них грандиозным событием! Вторая поездка была в РГДБ, а я фанат того, чтобы возить детей в библиотеку, а потом мы погуляли в Парке Горького. Мне было любопытно, будут ли контактировать дети из двух ПВР, и смычка произошла».
«Я считаю, что надо смотреть не только на ПВР. Огромное количество детей живут на квартирах. У нас летом были присоединившиеся ребята из тех, кто живет не в ПВР, и я всегда им сообщаю о наших планах. Они присоединяются охотно, если есть время. И видно, что ребята рады видеть друг друга. Во вторую поездку я брала детей вне ПВР. У нас есть еще волонтерская группа, которая закрывает нужды беженцев, я туда написала, и 5 или 6 детей присоединились.
Мы собираемся на елку 18-го, я отдаю часть билетов в ПВР, часть самостоятельно живущим семьям. Это не специальная елка для беженцев, и даже не совсем елка - это фестиваль Шар-Папье, там здорово. Там все сделано с хорошим вкусом, без лишних снегурочек».
«Дети мне не раскрываются, они меня бессовестно эксплуатируют, мне кажется, что они считают, что у меня такая работа - с ними нянчиться. Я по воскресеньям, в свой выходной, вожу их на танцы и в библиотеку. Так они еще и по субботам запросились… Если ты их куда-то ведешь, их обязательно надо покормить, хотя в ПВР их хорошо кормят и мы никогда не пропускаем обеды. Но угощенье во время встреч и прогулок должно быть обязательно. У меня нет с ними задушевных разговоров. Я не так близка была с ними летом, как волонтеры. Я спрашиваю, как у них дела в школе, они отвечают «нормально», но что за эти нормально – я не знаю.
«Так-то все хорошо, сыты, здоровы, почти все получили российское гражданство. Процесс идет вперед, независимо от наших настроений, от того что хотят дети – родители устраивают жизнь. Они все одеты - обуты, их обеспечивает и соцзащита, и волонтеры в Туле очень сильные. Нет, кризиса какого-то нет, по крайней мере внешне. Но общаются между собой они не очень. И родители в ПВР совсем не готовы заниматься с детьми и что-то организовывать. В Москву мы ездили дважды, и я брала родителей, чтобы они помогали мне с детьми, но нет, они только со своими… А вот с точки зрения учреждений культуры у нас в Туле все хорошо – и в театры их приглашают, и в музеи. Все отчитываются, сколько посетили семьи мобилизованных, сколько беженцев, и это не пустые отчеты. Если я прошу куда-нибудь билеты, никогда никто не отказывает, наоборот, рады».
«Ксюша учится в нормальной музыкальной школе, в феврале позвала меня на концерт. Лешу мы устроили в бассейн, он раньше совсем не умел совсем плавать, а теперь оказался Ихтиандр, на четвертом занятии поплыл самостоятельно… Если какие-то потребности появляются со временем, я стараюсь следить. В волонтерских чатах просят одежду, лекарства. Изредка появляется что-то, что связано с потребностями детей – книжки, рукоделье, репетиторы – я на такое всегда реагирую».
Саша
«Я преподаватель английского языка, но не для детей. Летом я была в лагере в Твери два дня, и я подумала, что надо использовать для беженцев то, что есть в городе. Я называю это структурным волонтерством. Я в последний день зашла в библиотеку и спросила – а есть что-то для детей? Они сказали: конечно есть! Оказалось, что все это очень просто. Я набралась храбрости, зашла в ТЮЗ. А они говорят - мы уже полгода этим занимаемся, пытаемся найти, кому помогать, давайте письмо от куратора. В нашем ПВР есть хороший куратор. Он совершенно не разделяет этих активностей, он считает, что все это баловство – театры, кинотеатры и т.д. Но я ему пишу, и он отправляет письмо, он четкий».
«Сейчас у меня есть договоренности с театрами, музеями, планетарием. Правда вот детский музейный центр отвечает, что они прекращают сотрудничество, так как там были дорогие мастер-классы. Еще была неудача – Тверская галерея, они сказали, что беженцы могут приходить бесплатно, но потом министерство отказало. Они все немного боятся.
Мне не всегда доверяют, ну через куратора, так через куратора. Моя задача – создать такую сетку – есть афиша, что где возможно, и если куратор сотрудничает, то все получается нормально. 9 театров и 3 ПВРа состоят в этой сетке. Я считаю, весь город должен на это работать. Собираюсь организовать поездку в фермерское хозяйство.
Я же тоже не знаю, с кем имею дело. Есть некая разница культур. Одни ПВР соглашаются на все, а другим заходит не все. Я не обладаю информацией. Когда я говорю с куратором – впечатление, что государство все им дает. Когда я говорю с беженцами, оказывается что у всех разные статусы, у кого-то нет выплат, у кого-то очень большие проблемы.
Я раньше часто ездила в Украину, это немного более прагматическая культура. 200-300 р на человека стоит детский музейный центр. Проход в музей стоит 50 р, я не знаю предлагать ли им, не знаю как это будет принято. Я ищу бесплатные приглашения и пытаюсь провести мысль, что если что-то интересно - кидайте мне, будем организовывать».
«Они плохо между собой общаются. Ну вы живете в одном ПВР, договоритесь!»
«Говорят: нам это в принципе интересно, но у меня другие проблемы, я должна работу искать… Человек должен идти вперед, они не могут сидеть в гостинице, отгородившись ото всех! Но у нас было и такое, что заказывали автобус, но никто не приходил…»
«Все, что имеет дело с государством – все отменяется, или разовое единое событие, «мы уже дали, что вам еще надо»… Театр требует акты приемки. А у меня лежит куча билетов, но на них никто не хочет идти… Не могут отвезти детей…»
«Я думаю, хорошо специально вести эту линию – дети и культура, культ-массовый сектор. Вот «Московское долголетие» – бесплатно, и в Твери такое есть, они просто не знают, до них просто не доходит информация. В ПВР есть еще страдающие пенсионеры, им хуже чем детям – и работы нет, и денег… Взрослые – это не менее важно, ощущения взрослых и настроение переходят на детей. Но помогать взрослым гораздо сложнее, и упирается в то, что мы разные… Интересно, как устроены лагеря в разных странах?»
Ася
«Мы были в том ПВР в Тульской области, где мы летом делали лагерь. Буквально один день с ночевкой. Поездка была хорошая, мы привезли настолки. Одному мальчику передали гитару, но вроде это была не очень хорошая идея - он и не играет, и никому не дает. Мы играли в настолки, общались, играли, снимали на камеру, показывали как играть на гитаре. Мы провели там 4 часа, и чем больше, тем больше про них узнаешь».
«Они активно общаются в чате. Одна девочка уехала из ПВР, ей грустно, она общается с ними. Дети пишут мне в личные сообщения. Я не скажу, что системно помогаю ПВР, не общаюсь с родителями… Все сводится к тому, что я разговариваю с детьми. Если бы я могла, они бы целый день со мной разговаривали, записывали бы кружочки».
«Я была рада, что в этом ПВР дети из цыганских семей пошли в школу. Один мальчик не умеет читать и писать. Я не понимаю, как ему помочь, я иногда просто пишу сообщения, чтобы он их читал, но я не уверена, что он их прослушивает. Я не пойму, чем им помочь на расстоянии? Для того, чтобы достичь результата, надо приложить больше сил, но у меня их нет…
Например чтобы Амир научился читать… Я общалась с Диной, которая ведет программу для цыганских детей Амарэ. Какие-то материалы им привезти – я не уверена, что они будут заниматься без преподавателя. Они хотят, чтобы с ними общались. Понимает ли он сам, что надо читать, я не знаю. Он довольно неоднозначно отвечает на вопросы, но потребность общаться есть».
«У меня было ощущение, что это один из самых хороших ПВР в плане отношений между детьми, в бытовом плане. Но оказалось все не совсем так. Они относятся к этому как к новой реальности, к новой обыденности. Их возят в театры, на концерты, в больницу. Дети в школу ездят в специальном автобусе. Но может быть люди ждали чего-то большего от государства».
«С начала осени, когда была новая волна беженцев, неподалеку появился новый ПВР, но мы с ними не успели пообщаться. Мы туда заехали, оставили контакты волонтеров. Я бы заехала туда пообщаться с детьми. И еще есть один ПВР, всеми забытый, хочу туда заехать и спросить, как у них дела. Там нашелся настоящий художник, член союза архитекторов, мы ему отправили мольберт и краски, он возобновил свою деятельность, и может быть его как-то сконнектить с детьми. Там конечно сложные отношения внутри…»
«На Новый год я планирую поехать во все тульские ПВР, где я была летом, хотя бы на полдня. Скорее всего это будет общение, и конфеты поедим, будем делать новогодние поделки. Я поеду потому, что они ждут. Лагерь не получится, да и детям не нужна занятость с утра до вечера».
Евгений и Анастасия
"Сентябрь: поездка в ПВР в Тульской области на один день. Игры в настолки, поиграли на гитаре, просмотр ролика, который волонтеры вместе с детьми сняли летом на VR-камеру, в VR-очках. Съемки нового ролика, беседы о школе, о жизни. Общение с людьми, которые приехали в ПВР недавно".
Аня
"Сентябрь: поездка на 2 дня в Тверь. Прогулка и занятия с детьми. Основное время потрачено на решение вопросов с опекой по поводу двух девочек из Мариуполя. После лечения у нарколога (единственного в городе, с которым сотрудничает опека) отцу удалось устроиться на работу и забрать девочек (в СРЦ они не могли начать учиться в школе)".
"Октябрь: продолжается работа с семьей, которая восстановилась с правах на опеку. Семья проходит семейную терапию со специалистом, планируется оплатить 5 сеансов. Дети занимаются сольфеджио (для этого предмета куплена тетрадь для нот) и вокалом с волонтёрами. Саша ездила несколько раз в Тверь, чтобы наладить связь с местными театрами и ДК. По итогу дети из ПВР могут ходить раз в неделю в ТЮЗ бесплатно (этим уже пользуются) и посещать кружки (некоторые дети воспользовались возможностью заниматься музыкой и спортом)".
Вика
"Сентябрь, октябрь: ездили в ПВР в Ростов для общения и игр с детьми, оплачиваем репетитора по русскому языку".
Финансовый отчет сентябрь 2022
Финансовый отчет октябрь 2022
Финансовый отчет ноябрь 2022