Подробности в интервью творческой и расслабленной команды Петра Друзяки.
Мы стараемся не рассказывать личных историй и не публиковать личных фото участников лагерей для защиты персональных данных. Зато мы приводим фрагменты рассказа команды в виде прямой речи, которая создает эффект присутствия и позволяет хотя бы немного почувствовать, что мы делаем, и как наши планы и концепции сталкиваются с реальностью, которую никто из нас раньше даже не представлял.
Команда и место
«До этого я проводил другую смену в Самаре, всю команду привез из Москвы. На этот раз я решил искать людей в Самаре, чтобы не тратить большие деньги на билеты. Между сменами были 2 дня, и вторую команду пришлось набирать очень быстро. Она получилась почти целиком самарская, что было здорово. Не только потому, что это были классные ребята - они частично съездили со мной на первую смену, что здорово относительно планов продолжать какую-то помощь на месте.
Эта смены была на базе отдыха, в старых советских корпусах, недалеко от реки. Корпуса там - 3х этажные бетонные кубы с крутыми лестничными пролетами, я удивлен что вообще там никто не упал. Зато там классная территория, был тенек.
Отдельно существует администрация базы и отдельно ПВР, и еще один человек от министерства.
Команда получилась классная. Никита из Новосибирска. Ольга, директор вальдорфской школы из Самары, помогла нам найти местных ребят. Дениза с кусочком своей команды из Челябинска со смены, а вообще они из Москвы. Костя вообще мой школьник. Маша набралась из волонтерского чата, она архитектор.
Я преподаватель и классный руководитель в Наукограде МФЮА, по случайным стечениям обстоятельств Ксюша тоже оттуда. Никита биолог из Новосибирска, во всяких образовательных штуках он давно. В общем, это педагогическая+ тусовка. Я езжу в образовательные лагеря с 2010 года.
На первой смене я довольно-таки умирал, и параллельно надо было готовить вторую, поэтому я очень попросил Никиту взять на себя часть функционала. В остальном эта смена проходила без директора. На первой смене я занимался беготней и руганью. А тут было распределение орг обязанностей, и орг интенции, которые исходили от меня, Никиты и Денизы. Мы проводили короткие летучки, две в день – в обед и вечером. Когда приходили идеи что-то сделать или возникала необходимость что-то экстренно поменять, это то что обычно исходит от администратора, это было распределено. Мне кажется эта схема удачной.
Мне удалось проводить много занятий и контактировать с детьми, поиграть во фрисби, поиграть в настолки, достроить продолжить этапы долгостроя с шалашом, который остался от Маши. Она очень серьезно начала, и дети попросили меня помогать, потому что они не дотягивались до верхних конструкций. Общаться приходилось много. И еще мне удалось поспать».
«У нас здорово получилась горизонтальная структура, получить удовольствие и распространить его».
Дети и взрослые
«Большинство старается обустроиться на месте, люди понемногу работают. Лет с 15-16 дети уходили работать, поэтому они с нами не присутствовали».
«Классные креативные дети! Любознательные, с ними было классно. Они более сохранные, чем взрослые. Им не хватает тактильности, они очень висли на нас, любят обнимашки и т.д. Взрослые заняты выживательными штуками, а дети выходят из стресса за счет тактильности».
«Можно пару слов тут сказать про детей и их разность, которая зависит не от лагеря и не от региона. Все сталкивались с тем, что старшие дети не доходят, или единично, или к концу. В этом лагере получилось несколько лучше, чем в предыдущем, возможно благодаря тому, что Никита предметно начал искать с ними контакта. Они пошли играть с ними в футбол.
У меня сложилось впечатление, что от 12 лет у них есть базовое недоверие вообще ко всему. У младших тоже есть. Но тут работает ключевое слово «вы можете не приходить», и после этого все приходят. Со старшими так не работает. Гораздо больше включились взрослые, приходили не только смотреть, но и участвовать. А у подростков есть недоверие к общению с незнакомыми взрослыми. «Лучше не подходить, если можно не подходить».
«Еще есть такой стереотип, что все считают, что мы приехали развлекать. Подростки говорят «мы же не дети». Взрослые могут перешагнуть через такую штуку, я их включаю, а подростки нет».
«Я прошелся по корпусам лично и всех позвал в столовую. Я решил, что уместно будет начать с вопроса «а вы как думаете, кто мы такие и чем собираемся заниматься»? Они сказали, что мы будем готовить их к школе. Мы тут же заверили, что ничем таким заниматься не будем, и все пошло отлично».
«После ужина происходила свечка – огонек. Собирались сначала все вместе, потом по небольшим кучкам. Очень даже им заходит рассказывать, как я провел день. В принципе не хватает внимания к своим персональным историям, переживаниям и так далее».
«Мы сначала повесили расписание на видном месте, на стекле. Но там были очень рьяные служащие, они очень рьяно боролись за то, чтобы ничего не было запачкано. В итоге мы выходили на улицу с ватманом и расписанием, и дети помогали его рисовать. Классная идея делать его днем - вечером может не остаться сил, а тут все читали и было здорово».
«Люди упахивались, но не то чтобы вусмерть».
«Да, у них есть недоверие. У меня был разговор с кем-то из них, они спрашивали кто мы такие, как здесь оказались? Это был интерес без ожидания чего-нибудь хорошего. Они думали, что мы приехали за зарплату, и нам надо что-то с ними сделать».
«Они стали больше общаться, я старалась сглаживать конфликты. Игры, с которыми мы их знакомили, они универсальные, в них можно играть без всего.
Я ожидала большего сопротивления со стороны детей, думала мы столкнемся с большим недоверием, нежеланием. Но нас облепляли дети, и мы не могли даже пойти в штаб что-то обсудить.
У них очень монотонная жизнь. Одна девочка сказала, что благодаря тому, что мы приехали, она стала гораздо меньше заходить в дом, находила для себя что-то интересное.
Свою миссию я видела в том, чтобы помирить тех, кто рассорился. Мне удавалось поговорить с девчонками, они все начинали друг на друга обижаться. Я старалась, чтобы они не находили столько поводов для ссор. Они столько нервов и сил на это тратят! Они сблизились, я до сих пор спрашиваю, одна девочка мне пишет в контакте, советуется».
«Как дети отнеслись к разности подходов? Был один мальчик, который ходил вокруг да около. У них были весной занятия аля школьные, и когда он прочухал что это не то же самое, он уже не отлипал. Этот мальчик сейчас самый активный в чате».
«Я заметила, что взрослые подтягиватся к нашей тусовке, они ведут себя скованно или раскованно, но однозначно, что мы зажигаем жизнь, и все как комары к этому свету тянутся. Они начинают вспоминать, что мы играли в это или в это. Каким-то образом все оживают. Они говорят «пасибо за то, что вы возились с нашими детьми! Мы смотрели на вас, и нам было хорошо». «Спасибо что показали, что есть жизнь. Мы этого дать детям не можем, спасибо что это делаете вы».
«Хотя конечно нас спрашивали, работаем ли мы за часы или за волонтерские книжки».
«Женщина была роботом, смотрела на нас из-за забрала. А когда мы уезжали, она помахала нам с улыбкой.
У меня получился проект Детский сад, в котором участвовали 3-4 ребенка постоянно, но была куча родителей, который стали подключаться, они веселились, они смеялись, бегали по лужам. Слезную открытку написали».
«Они рассказали, что в ПВР в Таганроге психолог проводил сближающие игры между взрослыми на укрепление горизонтальных связей. А в этом ПВР их всячески разделяют, например есть дежурный по корпусу, они говорят «они же из другого корпуса, они с нами не общаются».
«Один дедушка зацепился за то, что я из Новосибирска, стал со мной болтать, рассказывать про свою жизнь, как он здесь оказался, и что он еще собирается сделать. Похоже, что наше там нахождение не для деятельности, а чтобы послушать то, что они хотят сказать».
Что делали
«Я вообще, когда ехал, ожидал от себя больше образовательных штук, потому что это то что я умею. В основном я работаю со средними и старшими школьниками. Тут я проводил пару раз занятие в формате «приходите посмеяться над биологическими мемами», это получилось в первый раз. До конца смены дети продолжали меня спрашивать, потому что слышали про это. Но они не приходили на занятия, так как они в это время ходили на другие занятия. После этого я переключился на общие деятельностные штуки. Бегал между разными штуками и фотографировал, пытался наладить контакт с подростками».
«Мы делали расписание, собирали его на завтра после обеда на летучке. По 2-3-4 активности одновременно - два такта до обеда, два после. Дети смотрят, информация разносятся».
«Маша затеяла всякие конструкции, и было здорово все строить. Было несколько квестов. Большая футбольная площадка, на которой нам удалось поиграть в лапту. Играли в футбол, догонялки. Самарские ребята очень классно играли. Поделали всякие бабочек и ракет, наигрались в настолки».
«Ходили на речку один раз за всю смену, потому что она в 3х км, это было отдельное мероприятие. Можно идти через КПП, а можно просто через поле и лес. Мы спросили родителей, Дениза была организатором. Без спроса родителей с ними и воробей бы не полетел!»
«Да, нам удалось сходить на речку, это был мини поход. С нами пошла одна мама, хорошо что она пошла. Мы шли через холмы, мостик… Это зашло, мы разделились как пойти обратно, мы даже голосовали, и большинство все равно выбрали через лес».
«Я позиционировала себя как человек, который будет заниматься спортом. Но у детей бешеная нескончаемая энергия, и мы подустали, и наши спортивные игры переросли в социальные. В конце мы писали в расписании просто «Аня, Аркадий и Андрей. Игры». Я писала в расписании простым карандашом, а дети обводили и рисовали так, как им казалось красиво.
Мне кажется здорово, что благодаря тому что мы вели спорт втроем, мы смогли вовлечь пацанов, которые чувствовали себя лучше всех. Коллега с ними делал упражнения, проводил с ними время. Остальные увидели, что они тоже умеют общаться. Они позиционировали себя как футболисты - профессионалы, но под конец другие стали меньше их бояться.
Классно зашла игра «Черные чернила - белое перо», это когда две стенки на стенку, она по-разному называется, «Бояре», «Цепи кованые»… Одна команда вызывает одного из другой команды, он должен на них побежать, и если он расцепляет, то должен забрать одного из той команды».
«Я во всех сменных ломаю стереотипы, что у нас детский лагерь. Мы с Денизой устраивали лапту, для маленьких это получилось довольно плохо, потому что они не очень могли играть в команде. А потом мы еще провели лапту для взрослых».
«Я буду говорить за троих, а мы все вели втроем. Мы вдвоем - это двое из пяти самарских ребят, которые не играли в спорт. Мы все учились в вальдорфской школе. Это все крутится в большой степени вокруг альтернативного образования+.
Получилось лучше, чем я ожидал. Я думал мы будем вожатыми, но получилось гораздо лучше. Мы были их друзьями с опытом побольше, старшие товарищи. Мы их учили чему-то новому и дружили с ними.
Я планировал заниматься одним, получилось другим. Изначально я ехал с мыслями о том, что я буду объяснять рассказывать про жонглирование, вести актерские тренинги, учить их своей специальности. Но на контакт шли дети не того возраста, с которыми можно этим заниматься.
В итоге сложилось трио - я Леся и Костя, мы плели вместе фенечки, рисовали на бумаге, рисовали на сумках, проводили настольные игры, вместе жонглировали. Я доволен, что мне удалось пожонглировать!»
«Футболистов переманили, и они разнесли нас во фрисби – игру, которую они в впервый раз видели. Это игра с низким порогом вхождения, экзотичная, но универсальная, и в ней можно найти спорт. Побольше бы таких штук во всем».
Что в итоге и что дальше
«Я думаю, что есть смысл приехать, это очень важно, и мы обещали. Многие дети нас отпускали со слезами на глазах. Будут дети, которые нас ждут, хотя бы ради этого стоит приехать».
«Дети настолько открылись, что они начали рассказывать об опыте и событиях, которые с ними произошли. Хоть было очень классно и весело с ними общаться, местами всплывала трагичная атмосфера. Ты вспоминаешь, почему все это происходит, и тебе становится немного не по себе».
«Я ничего не смыслю в психологии, но есть ощущение, что детям не хватает светлых точек в будущем, пусть и маленьких. Они живут в полной неопределенности, некоторые 5 месяцев, и это ужасно фрустрирует - взрослых потому, что они должны заботиться, а детей потому, что взрослые в стрессе и они не могут ничего планировать. Само знание о том, что мы когда-то приедем, помогает держаться».
«Мы даем новое и хорошее, что они не знали. Дети провожали со слезами, они плачут не по замечательным нам, а по кусочку нормальной жизни, которая у них появилась и вот она уже кончилась. Знание, что она еще будет, позволяет нормализовать даже время ожидания. Вот почему важны даже приезды на выходные».
«Мы чувствовали себя абсолютно выжатыми. Но это кажется не бессмысленным».
«Здорово вышло оставить детям какие-то активности, с которыми они продолжали работать. В конце смены мы оставляли им предметы и назначали ответственных».
«В чате дети писали, что играли в одну из игр. Они рассказывают про свой опыт продолжения активностей с ними. Там есть и не очень положительный опыт, конфликты… Но мне понравилось, как Никита разрулил эту проблему, как в книжке Гиппенрейтер».
«Мы делали квест и попытались с помощью квеста их заманить в тг чат. Как только они почувствовали, что смена подходит к концу, они стали сами собирать наши номера».
«Они когда проходили квест, получали блокнотики, и они стали туда собирать туда подписи и номера телефонов, как в нашем детстве. Они смогли коллекционировать в них нас».
«Педагогическая концепция? Мне кажется самое главное – мы дали детям то что было нужно, нормальная жизнь хотя бы в течение недели. Было много общения, обнимашек, нормальности».
«Если мне выпал шанс с одним ребенком обсудить, что происходит в его голове, и что происходит в головах других, и дать инструменты работы с обидой в будущем, то мы не зря там оказались».
«Вера прямо в концепте лагеря написала «Возвращаем детям контроль над собственной жизнью», и мы работали по этой инструкции. Даже одно то, что можно не ходить на занятия- работает на это. Дети попадают в пространство выбора – делать или не делать, как рисовать и т.д. На свечках я очень топил за то, чтобы они высказывали предложения. Им надо влиять на что-то!»
«Взрослые - это ресурс, который надо использовать. Но направлением работы я бы это сейчас не стал делать. Мы работаем с детьми, остальное прикладывается, но нельзя одновременно быть всем на свете.
«Как это все завершить? Хотелось бы оптимистично думать, что ПВР закроются, но надежда маленькая. Как это продолжить? Я все время об этом думаю».
«Делать хорошие вещи бескорыстно – это и есть наша задача».
«Каждый из людей, кто дал мне обратную связь, говорят что это такой необычный формат! Как вы с ними общаетесь! Это так необычно, это так классно, дети постоянно об этом рассказывают!»
«Яркие классные воспоминания! Получилась супер команда. Я чувствовал каждый день и все дни, как не хватает времени друг с другом провести какую-то деятельность. Так много интересных людей собралось в одном месте, что обязательно надо что-то еще сделать».
