В очередной раз мы видим, что свободный лагерь «Свободной птицы» не просто дает детям внимание, а создает островок нормальности что ли… Ситуацию, где человек сам решает, идти или не идти, делать или не делать, чем заняться, что говорить, какую музыку ставить. И так вспоминает, что вообще-то он хозяин своей жизни.
Подробности в интервью команды Тони Садковой.
Мы стараемся не рассказывать личных историй и не публиковать личных фото участников лагерей для защиты персональных данных. Зато мы приводим фрагменты рассказа команды в виде прямой речи, которая создает эффект присутствия и позволяет хотя бы немного почувствовать, что мы делаем, и как наши планы и концепции сталкиваются с реальностью, которую никто из нас раньше даже не представлял.
Команда и площадка
«Этот ПВР находится в 4х звездочном отеле в центре города с прекрасными видом, прекрасным питанием и прочими штуками типа преподов, которые ходили к детям. Они там не были брошены».
«Другое дело, что там почти все семьи были без отцов, их не выпустили. Дети одни либо с матерями, либо с бабушками, это многодетные семьи из Донецка и Ясиноватой».
«Отель хороший, лучше по условиям, чем все, где мы были раньше. Несравненно более удачное расположение ПВР, в прошлый раз это была привокзальная площадь и большая автостоянка, асфальт, жарко, куча машин. Детей младше 12 лет было страшно отпускать даже до ближайшей детской площадки. А здесь дети были отлично выгуляны! Стрелка реки Волги, набережная Федоровского, площадки лучшие в городе, качельки, тренажеры».
«В Туле казалось, что дети испытывают двигательный голод. Нижегородские не хотят идти на дальние расстояния, потому что они и так гуляют – вокруг довольно безопасная зона, пешеходная, гулятельная».
«На этапе подготовки была такая ситуация: руководство говорило, что лагерь провести не получится, потому что там полностью забитый отель. Мы сказали: нет проблем, мы будем забирать детей. В самом ПВР не было места, где можно было заниматься. Поэтому мы арендовали студию, в которую их водили на мастер-классы, а также старались чаще выводить в город».
Дети и взрослые
«Их вывезли еще 22 февраля через Таганрог, они приехали 25 февраля, их было 150 человек, из тех осталось 40. Уже полгода, как они там живут».
«Дети многие говорили, что они хотят вернуться, хотят домой, строили планы в соответствии с этим. Например, девочка из семьи, где три сестры, говорила, что хочет на следующее лето гироскутер – на следующее лето, когда вернемся домой.
«Когда я позвонила главной беженке, мне выслали список, кто будет ходить в наш лагерь. Однако детей было меньше, чем по списку. Каких-то детей забрали в лагерь в Питере, какие-то начали уезжать. Из 23 удалось задействовать 13-14 человек, включая подростков. А с 18 по 22 августа нескольких детей увозили в баптистский лагерь, и у нас остались только 4 детей. Мы взгрустнули, а потом попросили у вселенной, и она вернула нам троих или четверых девочек, которые сказали, что в нашем лагере лучше, потому что не заставляют переписывать Библию».
«У нас был довольно ровный возрастной состав, с 9 до 12 лет, были чуть старшие, и младший мальчик Паша. Как обычно, была проблема подростков: они выползали вечером, уже после этого лагеря. Их правда было не прям чтобы много, но они провожали нас до остановки и катались с нами на трамвае».
«Они общаются не особо. Ну если только старшие между собой. До того как мы пришли у них не было чата, и мы сделали им этот чат в телеграме, где они сейчас желают всем доброго утра».
«До этого главным развлечением было выйти с родителями на лестницу вечером и поиграть в мяч. Семьями они общаются, с теми, с кем приехали вместе, с кем жили по соседству. Говорят, что вместе эвакуировались в 2014 году. К одной семье отец приезжал накануне нашего лагеря, и потом уехал обратно».
«Были какие-то разовые мастер-классы из дома детского творчества, экскурсии от Единой России и от кого-то еще, какие-то стандартные активности».
«Однажды, когда мы привели наших детей из студии, к нам подошла одна мамочка и спросила, можно ли детей туда записать на занятия. Я позже уточнила этот вопрос, нам сказали, что это нельзя сделать без гражданства, но это должны как-то решить в учебном году. Преподавательница из дома творчества, с которой я разговаривала, сказала, что может взять одного-двух без документов в свои группы».
Что делали
«В 10 была зарядка, к 11 мы неспеша шли в центр, проводили 2 мастер-класса, потом обед.После – возвращались в центр, 40 минут смотрели и обсуждали мультики, потом был выход в город. После ужина еще были посиделки на набережной. Три выхода за день, дети могли говорить, что утром они не пойдут, а после обеда пойдут, то есть выбирать. Были те, кто не приходили утром, были, кто наоборот. Было комфортно, и все сами решали, куда они пойдут или не пойдут».
«Если сказать, что мы идём в музей, то они будут говорить, что не пойдут. У нас был мальчик 7 лет, он сказал, что там скучно, хотя он никогда не был в музее!»
«Эта идея у нас была в еще в Туле – сделать квест по городу, Бегущий город. Здесь мы это реализовали, сделали Бегущий Кремль. Было 14 вопросов по Кремлю - какие звери на стелле, что написано там, не перепутать колокольни и башни и т.д. Детей было семеро, мальчики против девочек. Каждой команде мы придали вожатого для организации движения. Договорились, что они ходят только по верхней части Кремля, что у них есть час, чтобы ответить на все вопросы. В итоге борьба шла за десятые, потому что все правильно ответили на вопросы. Все было рассчитано на то, что Тоня и Вадим знают Кремль…»
«Эта идея у нас была в еще в Туле – сделать квест по городу, Бегущий город. Здесь мы это реализовали, сделали Бегущий Кремль. Было 14 вопросов по Кремлю: какие звери на стелле, что написано там-то, не перепутать колокольни и башни вот здесь и т.д. Детей было семеро, мальчики против девочек. Каждой команде мы приставили вожатого для организации движения. Договорились, что они ходят только по верхней части Кремля, что у них есть час, чтобы ответить на все вопросы. В итоге борьба шла за десятые, потому что все почти правильно ответили на вопросы. Все было рассчитано на то, что Тоня и Вадим знают Кремль…»
«У нас в команде было два мальчика и Паша. Паша не очень умеет жить: не умеет читать, не умеет держать ножницы, вроде нормальный, но ничего не умеет. Ему 7 лет, а мы думали – 5. Он третий ребенок, и мама не доглядела, чтобы развить в нем какие-то навыки. И вот я постоянно занимался с Пашей. Я очень много времени проводил с Пашей, потому что один из нас постоянно должен был быть с ним. Я ходил с ним за руку. Если были какие-то мастер классы, я помогал.
На квесте они просто бегали, раза 4 обежали весь Кремль. Они не знали, где находится макет Кремля, я им за три минуты до конца его показал, и они финишировали».
«Обещано было 2 шоколадки – большая для победителей и меньше для второго места. Девочки страшно обиделись, когда мальчики выиграли. Но когда разделили шоколадку, было уже весело. В конце мы прямо все вместе бежали к месту сбора. Потом мы сели в кафешке, разделили шоколадку, отдохнули и пошли дальше».
«Это отличный способ знакомства с городом! Подходящий жанр».
«Интеллектуальные игры не очень заходят».
«Первую часть дня, когда была студия, мы заполняли мастер-классами. Игра на знакомство и роспись сумок, мастерские по карусели, соленое тесто, фетр и т.д.»
«Мы рассказывали, что будет завтра, что сегодня. Расписание не зашло. Его банально не было куда вешать. В гостинице все, что не прибито, куда-то девается».
«После обеда был киноклуб, четверг экскурсия по Арсеналу, пятница – экзотариум, суббота – сторителлинг.
Сторителлинг не сильно зашел. Мальчики традиционно пошли на местную коробку играть в футбол, а девочки остались. Смысл занятия в том, что тут под музыку каждый рисует фигурку на своем листе и передает картинку по кругу, а в конце по нарисованным элементам надо рассказать историю. Мы филологи, поэтому параллельно хотели рассказать им про такие элементы текста, как завязка, развязка, композиция… В другом ПВР это отлично зашло. А здесь получилось классно нарисовать, а вот рассказать – не особо».
«Попались дети неречевые. Например, они смотрели мультфильм, и им сложно говорить, сложно описывать сюжет. Не зашла игра «Есть контакт?». Игра, в которой надо отбивать ритм, тоже сбилась. Такое впечатление, что все, что связано со словами, рассказом, все это очень сложно. Проблема не в языке, а просто так подобралась группа. Например, там был мальчик 15 лет, из всех подростков он был самый тихий, он потом как раз уехал в баптистский лагерь. После просмотра мультфильма он стал говорить как пятиклассник, не может описать сюжет».
«Котокафе, Музей живой бумаги, а потом игра в аватаров. Но даже эта наша красивая игра им не так чтобы сильно зашла… Чтобы сделать дерево желаний, нужно было получить ленточку и бумажку от Полины, ответив на ее вопрос. Однако когда она начала это делать, они начали конкретно подсливаться, не то чтобы сильно разговаривали.
Обклеиться татуировками, блестяшками - это всегда пожалуйста, а проговорить свои чувства – нет. Хотя желания были у всех интересные: загадывали вернуться домой, шоколадку, новый телефон и чтобы кончилась война.
«Может быть, это из-за того, что ребята из сельской местности, из патриархальных семей. Они, например, очень странно воспринимали, что Вадим с красными волосами, что ему можно рисовать стрелки… Для меня такая реакция выглядит странно».
«У них жесткие гендерные представления. Мальчик Паша 7 лет кричит, что это для девочек и что он не будет это делать, а после сидит надутый. Но потом присоединяется. Каждый раз это удавалось преодолеть».
«Были прекрасные мальчики, которые играли в футбол. Один мальчик везде ходил с мячом, он действительно хорошо играет. Он говорил, что девочка не должна прикасаться к мячу. Но он же рассказывал очень трогательно про своего отца, а в какой-то день он подошел ко мне и попросил научить плести фенечки, хотел сплести для своей сестры.
«В последний день один из подростков рассказал, что сильно скучает по своему отцу, с которым несильно контактировал для этого, а потом уже поздно стало…»
«Я общался с девочкой младше меня на полгода и вообще не нашел никаких отличий. Даже музыка одна и та же: Земфира, Порнофильмы, Arctic Monkeys, Билли Айлиш. Единственное – они не знают российские тренды Тиктока, какие-то фразы, которые у нас все знают. Может быть, у них были другие рекомендации, например, я был в Беларуси, и там мне показывались совсем другие видео».
Что дальше
«Я до этого с детьми никогда не работал, мне вообще 16 лет. Мне очень понравилось, они веселые. Когда мы уезжали, они плакали».
«С прошлыми сменами немного получилось продолжать: девочкам нашли репетитора по фортепиано, она к ним ходит, не без заминок со стороны девочек, конечно, но все же. Еще мои вожатые продолжают по одному раз в неделю ходить в большой и маленький ПВР».
«Здесь все, что мы хотели бы сделать – помочь им пойти в кружки, которые рядом. Мы дали им контакты препода. Она также попросила контакты главной беженки Александры, чтобы помочь с гуманитарной помощью».
«Этот ПВР достаточно хорош, но то что надо – это наше время, наше внимание, наше общение. Мы в состоянии это обеспечить и будем продолжать».
«Они еще в более подвешенном состоянии, чем прошлые ребята. Они все хотят вернуться. Одной девочке я рассказывала про нижегородские университеты, а она рассказывала про донецкие, где бы она больше хотела учиться».
«Я не думаю, что нижегородский универ это для них социальный лифт. Я думаю, что лифт - это закончить жить в гостинице».
«Да, единственное, что им надо – это наше время и наше внимание. Они все тут с матерями, а матери очень потерянные».
«В Туле были дети, которые говорили, что они будут получать гражданство, поступать в местные колледжи. А эти устали наверное. Выезжали в 2014 году и вернулись домой, есть этот опыт возвращения».